Анатолий Зудин пришёл к неутешительному выводу: ни рассказы, ни эссе, ни путевые очерки, ни тем более романы, сегодня никому не нужны. Люди перестали читать. Зато рождаются и умирают с завидным постоянством.
Однажды, год назад, по собственному горячему порыву Анатолий написал некролог на смерть известного в городе телеведущего – когда-то они работали вместе на радио. Текст понравился руководству телеканала, родственникам и друзьям покойного. Некоторые из скорбящих цитировали отдельные строки некролога на поминках, а потом и на похоронах других людей. Поэтому, когда спустя месяц умер глава Департамента культуры Сверчков, обратились сразу к Зудину.
Трудно писать на смерть незнакомого человека, но Анатолий с честью справился с задачей. Пришлось, правда, покопаться в архивах, побеседовать с бывшими коллегами усопшего, задать несколько вопросов сыну, деликатно потревожить вдову – но в итоге получилось блестяще. Обведённые траурной каймой проникновенные строки разлетелись по сети, замелькали в газетах и журналах.
Зудину стали заказывать не только некрологи, но и торжественные оды, юбилейные речи и поздравления. С этим работать было куда приятнее – и платили больше. Не успел отгреметь юбилей директора КомДорТранс Юшкина, как потребовалось эффектно поздравить с назначением нового председателя Комитета по утилизации. Только настроился Зудин на светлую волну – как умер заслуженный артист Тяпкин. И снова обратились к нему.
Когда заказы пошли потоком, Анатолий придумал специальную форму технического задания, которая освобождала его от ненужной беготни и напрасной траты времени. В ней помимо основных вех биографии содержались сведения о детстве, увлечениях, семейных обстоятельствах, чертах характера и непременно о любимой книге юбиляра (покойного). Вот от этой любимой книги Анатолий и отталкивался в подготовке текстов. Очень удобно – всегда можно опереться на классиков, ввернуть удачно цитату, да и виновник события неизменно представал человеком образованным, начитанным, широкого круга интересов. Это был беспроигрышный ход. Если выяснялось вдруг, что субъект читать не любит (или никогда не любил), то по согласованию с родными, избиралась главная и единственная книга, повлиявшая на его судьбу. Но всё равно литературные аллюзии придавали текстам особую глубину и утончённость.
Вскоре сочинительство поздравлений и некрологов Зудин стал воспринимать как отдельный жанр художественной литературы. Ведь есть же романы в письмах, есть мемуары – почему бы не быть сборнику художественных некрологов и поздравлений? И обложка в голове сразу нарисовалась – чёрное и белое, горе и радость...
Сочинение некрологов и поздравлений приносило Зудину стабильный доход – не то что смехотворные гонорары, да и те от случая к случаю. Недописанные рукописи, наброски, заполнившие бездонные ящики письменного стола, скопившиеся в папке «Сырое» файлы перестали интересовать Анатолия. Он несколько раз порывался почистить комп, сжечь пожелтевшие от невыносимо долгого ожидания листы, но не решался сделать этого. Работа на заказ повысила самооценку писателя Зудина и улучшила его материальное положение. Наконец-то он стал востребованным мастером слова и популярным в городе человеком.
В тот день Зудин сел за компьютер позже обычного. Накануне, на банкете директора драмтеатра его поздравление читали в лицах актёры. А когда пришёл черёд пригласить на сцену виновника торжества, ряды поздравлявших нестройно распались – кто-то пошёл за директором, а молоденькая актриса Ася Чайка спустилась в зал и вытащила под софиты упирающегося Зудина. Рукоплесканий ему досталось не меньше, чем юбиляру. Потом – банкет, повторное чтение «на бис» панегирика, брудершафт с юбиляром, с Чайкой, с главой Департамента культуры... Домой Зудин вернулся под утро. Проспал до обеда – и, выпив шипучего аспирина, подстегнув себя чашкой кофе, принялся разгребать завалы.
В листе ожидания значились заказы: четыре некролога, пять поздравлений и речь по случаю чествования почётного долгожителя города. Анатолий сложил стопку по датам подачи заявок, затем переложил по срокам, в которые нужно уложиться. В итоге решил начать с самого простого – и взялся за речь долгожителю.
В этот момент тренькнула почта – в папку Входящих упало письмо. Новый заказ, в теме указано: НЕКРОЛОГ. «5:5 – смерть выровняла счёт» – сумрачно подумал Зудин. Но в следующий момент не мог уже ни о чём думать. В графе «субъект» стояло его имя – Зудин Анатолий Петрович. Дата рождения в точности совпадала. Пискнул мобильный банк – на счёт пришла предоплата 100%, точно по прейскуранту.
Что за чёрт? Зудин впился глазами в адрес, с которого пришёл заказ. Он был незнаком и помечен значком «No reply». Анатолий раскрыл бланк анкеты, надеясь высмотреть в нём указание на автора этой возмутительной шутки. Шутник очень хорошо знал Зудина. В графе «любимая книга» стоял заголовок его недописанного, давно заброшенного романа. Издёвка, какая отвратительная издёвка! Затопившее Зудина возмущение на миг перебило все остальные эмоции. Но ладно, поиздевались – деньги-то зачем переводить? Анатолий похолодел, внезапно почувствовав себя под прицелом киллера. Но кто киллер? И кто заказчик?
В конце письма был указан номер телефона, на который следовало отправить готовый некролог. Его и набрал неверными пальцами Зудин.
– Слушаю вас, – прогнусавил незнакомый мужской голос.
– Нет, это я вас слушаю, – взвился Зудин. – Это вы мне скажите, зачем вам потребовался мой некролог?
– Мне вас рекомендовали, как лучшего копирайтера, – вкрадчиво произнёс голос и стал перечислять имена, среди которых Анатолий услышал немало знакомых.
– Да, но вы заказали мне некролог на меня самого!
– Сожалею. Но я всегда заказываю только те некрологи, что значатся в списке Артура.
– Какого ещё Артура? Что вы мне голову морочите? – Зудин стал тяготиться беседой, похожей на разговор двух сумасшедших.
– Как же, вы не знаете Артура? – удивился гнусавый.
– Представьте себе, нет.
– Может, вы и Всеволода Федякина не знаете?
Федякина Зудин знал. Это был его однокурсник, редактор журнала «Бурелом», отказавший Анатолию в публикации рассказа.
– А при чём здесь Федякин? – окончательно смешался Зудин.
– При том, что именно он внёс вас в список.
Говорить дальше не имело смысла. Всё это походило на бездарный первоапрельский розыгрыш. Зудин отключился. Набрал Федякину – телефон редактора был недоступен. «Надо бы деньги вернуть» – пришла мысль. Зудин попытался сделать обратный перевод, но банк отказал, объяснив, что платёж невозвратный.
Гнусная шутка испортила день. Анатолий отложил в сторону бланк по долгожителю и уставился в заказ на собственный некролог.
Интересно, что бы он мог рассказать людям о самом себе? – задумался Зудин. Как подытожил бы свою жизнь? Анатолий откинулся на спинку кресла. Возмущение схлынуло. Дымная горечь осознания конечности бытия охватила писателя. Но ненадолго – вскоре тоска сменилась азартом. Это был вызов. Была задета его профессиональная честь – слабо написать собственный некролог? До этого такого не делал никто! – а быть первым всегда престижно и выгодно. К тому же лучше него всё равно никто не напишет. А уж кто будет читать, где и когда опубликуют – ему, Зудину, наплевать.
Чтобы настроиться на нужную волну, Анатолий прикрыл глаза и представил картину собственных похорон. Кто придёт? Что скажет? Воображение нарисовало скорбящего Федякина и длинную вереницу других лиц, в разное время отказавших ему в публикациях, во включении в списки и сборники, опрометчиво отмахнувшихся от его рукописей. Были эти лица удручены, полны горького, запоздалого раскаяния. В глазах Зудина защипало. Да, он сделает это! Он напишет. Хотя бы для того, чтобы доказать всем, что он лучший – по крайней мере, в области художественных некрологов.
Но текст не шёл. Нужные слова не находились. А только обида закипала вновь. И переживал он заново все отказы и унижения. И грустил о недописанном. И боялся вернуться к черновикам. И страшился неизвестности... Но забвения страшился ещё больше.
Между тем, в почтовый ящик падали и падали новые заказы, дзинькал сигнал мобильного банка. Лавина чужих смертей и праздников накрыла Зудина с головой, не оставляя времени подумать о собственной жизни. Анатолий со злостью ткнул клавишу и закрепил на стене крупную надпись «Приём заказов временно прекращён». Подумав, слово «временно» удалил. Взял сигареты и вышел на улицу.
Зудин пошёл по длинной липовой аллее в сторону Alma Mater – этот маршрут всегда всплывал в памяти, когда было неясно – куда и зачем идти. Аллея заканчивалась сквером, редкие лавочки которого были до того стары, что казались выросшими из земли вместе с деревьями. В их трещинах, шероховатых искривлениях можно было обнаружить засохшие хлебные крошки, чернильные пятна, истолчённые в пыль листья, пушинки одуванчиков, вырезанные ножом формулы любви.
На одной из скамеек Зудин увидел Нину Фёдоровну Богуславскую – профессора кафедры русской литературы, руководителя его дипломной работы. Была она под стать лавке – такая же искривлённая, покоробленная временем. Её давно проводили на пенсию, но Богуславская не сдавалась – до сих пор давала частные уроки и неустанно искала таланты. Зачем она их искала, и что с ними происходило потом? – никто не знал. Кажется, и саму Богуславскую не очень-то волновало это «потом», главное для неё было – найти. Когда-то и Зудин, был выделен ею из сотен других – юным талантом, профессорским любимчиком.
Нина Фёдоровна то ли дремала в тени акации, то ли, прикрыв глаза, по обыкновению размышляла о прочитанном, заложив пальцем потрёпанный том. А может, щурилась, пытаясь узнать в случайном прохожем бывшего студента.
– Здравствуйте, Нина Фёдоровна! – остановился возле неё Зудин.
– Толенька, как я рада тебя видеть! – всплеснула руками Богуславская. – Не сразу узнала. Зрение подводит. Присаживайся! – она подвинулась на сгорбленной лавке.
Анатолий сел рядом, стараясь не задеть прозрачной, как крыло стрекозы шали, трескучего веера, знакомого со времён студенчества.
– Давно мы с тобой не виделись, Толя. – глаза Нины Фёдоровны близоруко разглядывали любимого ученика. – Ну, рассказывай, как твои дела? Что пишешь? Как движется роман?
Зудин заёрзал и отчего-то покраснел.
– Видите ли, Нина Фёдоровна, я сейчас работаю немного в другом жанре.
– В каком же?
– Как вам сказать... я выбрал прикладной формат. Пишу поздравления, речи, письма, некрологи. Художественные, – добавил Зудин, будто бы в оправдание.
Нина Фёдоровна погрустнела.
– Так ты забросил литературу?
– Ну почему забросил – просто экспериментирую. Между прочим, художественно написать некролог не так-то просто.
– Я думала, некрологи пишут близкие люди, – рассеянно заметила Богуславская.
– Авторские права принадлежат заказчику – родственнику или другу, но пишу я. Как бы от имени близкого человека.
– Господи, Толя, о чём ты говоришь? Ты можешь себе представить Бунина или Чехова, пишущих некрологи на заказ?
– Но я-то не Бунин и не Чехов, – угрюмо произнёс Анатолий.
Нина Фёдоровна строго посмотрела на него поверх очков.
– Тебе и не надо быть ни Буниным, ни Чеховым. Будь Анатолием Зудиным. Только пиши, а не занимайся всякой ерундой! – Богуславская нахмурилась и шлёпнула Зудина сложенным веером по макушке – точно так, как делала много лет назад, когда одарённый, но нерадивый студент ленился или халтурил. – Я что – зря в эту голову вкладывала самое ценное? Зря старалась?
– Нина Фёдоровна, мне жаль, но сейчас настали другие времена. Всё очень сильно поменялось. Люди перестали читать.
– Это ты мне рассказываешь? – вспыхнула Богуславская. – Да, многие перестали читать. Так пиши для немногих! – она пристально посмотрела на Зудина. – А знаешь, Толенька, по-моему, ты лукавишь. Это ты перестал писать – а сваливаешь всё на людей. «Люди перестали читать» – отличное оправдание для авторов, переставших писать.
Зудин пристыженно замолчал. А ведь по большому счёту Богуславская права. Все его эксперименты, заказы и рекомендации – не более, чем маскировка творческого бесплодия, трусость и самообман. Всё это от тщеславия, от стремления доказать, что он достоин признания, от нестерпимого желания быть лучшим, быть успешным и знаменитым, вместо того, чтобы просто быть.
Некоторое время они сидели молча – Богуславская устремив невидящий взгляд в книгу, Зудин думая о десятках ждущих его заказах.
– Я, наверное, пойду, Нина Фёдоровна, – Анатолий встал. – Извините, что не оправдал ваших ожиданий.
– Чепуха! Ты не обязан оправдывать ни чьих ожиданий, моих в том числе. Только твои ожидания имеют смысл.
Зудин кивнул.
– И не пытайся обмануть себя, Толенька, – всё равно не удастся. Можно обмануть кого угодно, только не себя.
– Я постараюсь, – пообещал Зудин.
Он поспешно простился, сжав в руке сухую ладонь Богуславской. И не видел, как она провожала его долгим, разочарованным взглядом.
Анатолий шёл по липовой аллее, как по беговой дорожке. Переставляя ноги, он оставался на месте. Вокруг проплывали деревья, люди, машины – а он был лишён способности перемещаться, хотя исправно отталкивался подошвами о ленту дороги.
Он понял, что писать собственный некролог не станет – нечего пока писать. Не нажил он ещё на достойный некролог.
Зазвонил телефон.
– У меня пропущенный от тебя, – бодро сообщил Федякин.
– Сева, что за дурацкие шутки? – устало проговорил Зудин, растеряв по дороге весь пыл. – Зачем ты заказал мой некролог? И что ещё за списки Артура? Кто это?
– Темнота! Ты что, правда не знаешь Артура? Вот уж не ожидал! Всегда считал тебя продвинутым. Это новый ресурс ИИ, типа Алисы, только круче! Брошу ссылку.
– А некролог? Зачем ты в список покойников внёс моё имя?
– Ничего я не вносил. Я Артуру только списки опубликованных авторов сливаю – это нужно для электронной библиографии. Кстати, в июльском номере твой рассказ выйдет.
Зудин пропустил новость мимо ушей.
– Ничего не понимаю. А деньги как на счёт попали? – допытывался он.
– Ну, мало ли. Сбоит система, сырая ещё, глючит. Считай это будущим гонораром! Мог бы, между прочим, и поблагодарить, – обиделся Федякин.
– Спасибо, Сева!
– Пожалуйста, Толя!
Вернувшись домой, Зудин увидел в почтовом ящике новое письмо со старой пометкой «No reply», в котором разработчики Артура извинялись за системный сбой и отзывали заказ, а вместе с ним и ошибочно перечисленные деньги. Позвонил и гнусавый бот, и тоже извинялся и даже шутил. Бот с чувством юмора – это что-то новенькое!
Весь день просидел Зудин за компьютером. Но не отложенными заказами занимался он, не некрологами и юбилейными речами, а соревновался с Артуром в гениальности. Вбивал бланки заказов, сличал результаты. Усложнял задачу – придумывал заковыристые биографии несуществующих людей, рисовал сложные характеры, экстравагантные обстоятельства кончины. Артур справлялся! Выходило так, что разница между ними невелика. Большинство заказчиков её даже не заметят, не увидят отличий между гениальными строками Зудина и шаблонными, безликими текстами Артура. Ведь заказчики – те же читатели! Что с них взять? Ну не дано им распознать подделку, отличить плагиат от шедевра. Да и нужны ли нынче шедевры?..
Писателю Зудину открылась трагическая реальность: очень скоро некрологи и юбилейные речи будет писать искусственный интеллект, лишив его не только куска хлеба с маслом, но и чувства собственной исключительности. Нет уж, он не будет дожидаться этого! Он уйдёт сам. Уйдёт из мира некрологов и поздравлений с гордо поднятой головой. Только прежде напишет свой некролог.
С сухим треском выдвинул Зудин нижний ящик стола. Острая щепка впилась в палец, выдавив бисеринку крови. В глубине письменного саркофага пылились папки, набитые рукописными листами. Анатолий раскрыл одну из них с пометкой «Часть 1». Перечеркнул старый заголовок – он никогда ему не нравился – и вывел крупно чёрным маркером: «Некролог». Вот новое название его романа, с которым Зудин останется в вечности. Или не останется... неважно. Но непременно напишет.
Илл. Рене Магритт "Размышления одинокого прохожего".
