Геннадий Литвинцев
ВЕЧЕРА НА ХУТОРЕ БЛИЗ ЧЕРНАВСКА
В романе «Живые души» Алёна Даль взяла в соавторы Гоголя
Среди части критиков распространено мнение, что в современной литературе существует негласный запрет на злободневность или, во всяком случае, нелюбовь к ней (под «злободневностью» понимается не политическая ангажированность, а отражение в художественных полотнах острых, да и просто насущных, проблем современности). Самые интересные произведения, отмечают критики, сейчас рождаются в исторической романистике, фантастике и фэнтези, что и свидетельствует, мол, о наметившейся тенденции ухода писателей от забот и проблем текущего дня.
Наблюдение, надо сказать, не безосновательное. При этом отпадение от действительности в сторону «исторического и фантастического», на мой взгляд, мотивируется не столько даже личными пристрастиями авторов, сколько особенностями нынешней читательской аудитории, читательского спроса. В роли своеобразной цензуры выступает теперь не государство, а рынок. Рынку же свойственно действовать по закону удовлетворения платежеспособного спроса – других законов он не признает. И мы свидетели того, как «реализм действительной жизни» заставил многих литераторов переквалифицироваться в поставщиков коммерчески успешных фэнтези, детективов, а то и порнографической «клубнички».
Всё так. Но литература «большого стиля», серьёзных вопросов, отзывающаяся на болевые сигналы современности, не исчезала и никогда не исчезнет, пока остаётся хоть один, хоть последний читатель. Достаточно вспомнить имена тех, с книгами которых взрастало наше поколение – В. Белова, В. Распутина, В. Лихоносова, Л. Бородина, П. Краснова, Е. Носова, М. Лобанова, В. Кожинова. Да и книги современных русских писателей с разной степенью серьёзности и художественности заполнены поисками жизненной правды, желанием понять и отобразить смысл происходящего, бытование человека в сложных обстоятельствах «междувременья», перманентных реформ и контрреформ. Колоссальный трагический слом жизненных установок и моральных ценностей, распад страны и «переукладка» жизни – всё это не могло остаться без творческого отображения. Не помню кто из критиков сказал замечательно верные слова: «Идеологии создают миражи. А искусство возвращает к реальности».
Да и разве современность не даёт примеры драм и конфликтов, достойных художественного исследования, не рождает сложные противоречивые характеры, не являет новые, невиданные прежде отношения между людьми, не ломает сюжетные стереотипы? И было бы странно, если б писатели, особенно из тех, что только прокладывают тропки своего творческого пути, не устремили бы на наше бурливое время свой любопытный испытующий взгляд. По известному совету и наставлению Н.В. Гоголя: «Нужно самому узнавать, нужно проездиться по России... Сделайте ваше путешествие вот каким образом: прежде всего выбросьте из вашей головы все до одного ваши мненья о России, какие у вас ни есть, откажитесь от собственных своих выводов, какие уже успели сделать, представьте себя ровно не знающим ничего и поезжайте как в новую дотоле вам неизвестную землю» («Выбранные места из переписки с друзьями»).
Вот такой «поездкой в дотоле неизвестную землю» показался мне вышедший в 2018 году в Воронеже роман Алёны Даль «Живые души» (замеченный читателями, судя по отзывам и читательским конференциям, но пропущенный критикой). При том, что действие романа происходит «здесь и сейчас», да, пожалуй, не столь и далеко от наших мест, во всяком случае, в схожих географических и природных условиях, социальных и культурных обстоятельствах. Откуда же тогда ощущение «нового» и «неизвестного»? Сам автор об этом говорит в романе так: «На то она и книга, чтобы побуждать неравнодушного читателя задаваться вопросами, а автору ломать голову в попытке ответить хотя бы на часть из них. На то и воображение, чтобы создавать миры и населять их любыми, даже самыми невероятными героями. На то и жизнь, чтобы удивлять не меньше, а иногда и много больше самой расчудесной, тонко устроенной, мудро сплетённой сказки».
Но ошибутся те, кто подумает, что сюжет «Живых душ» создан исключительно воображением. Завязка его остро современна и актуальна, словно взята из новостных лент: в некотором губернском городе закипают страсти вокруг проекта добычи никеля, грозящего региону экологической катастрофой: «...Земля эта будет вспорота и выпотрошена алчной горсткой циничных чужаков. Обескровлена, растерзана, отравлена. А потом набита всяким хламом, завалена и зашита – так, что снаружи сохранится обманчиво прежняя оболочка, а внутри останется лишь мёртвая пустота. Как чучело оленя в руках искусного таксидермиста».
Проект покорения недр продвигают приезжие менеджеры, не думающие ни о чём, кроме прибылей своей компании, а также мечтающие войти в долю с добытчиками местные чиновники, нечестные ученые, продажные общественники и журналисты. Им пытается противостоять группа «маленьких» людей, состоящая из казаков, жителей обречённого на потраву Чернавского района, один неподкупный профессор... да вот и всё на первых порах! Исход конфликта был бы предрешён, и не в пользу защитников родной земли, если б не завязался главный узелок романа – любовный. Провидению было угодно (именно провидению!), чтобы руководитель проекта, представляющий в Верхнедонске компанию «Траст-Никель», Антон Рубин случайно встретил и полюбил включившуюся (тоже по воле волшебства) в протестное движение местную женщину Веру Туманову. Их отношения чудесным образом меняют весь «пейзаж битвы».
В названии романа легко читается аллюзия с главным детищем Николая Васильевича Гоголя. Но что она означает? Помнится, в одном из интервью Алёна Даль называла Гоголя своим учителем. О творческих заимствованиях у классика скажем позже. Но перекличка с Гоголем не сводится к художественным приёмам – суть её много глубже, она в самом замысле произведения (названного, кстати, романом-фантасмагорией). Гоголь представил в своей поэме сумрачный мир мёртвых душ, погубленных или не востребованных жизнью талантов и чувств человека. В густонаселённом романе нашего автора «нежити» и «немочи» тоже немало, но им противостоят «живые души» – люди, сохранившие витальную энергию, связь с родной землёй, традицией, историей, способные сражаться за жизнь и в конце концов преодолевающие мертвящие силы зла. А потому берусь утверждать, что наш автор не следует ученически за произведением Гоголя, но взял смелость его продолжить, то есть, образно говоря, воссоздать сожжённый второй том, в котором, как известно, Гоголь намеревался показать положительного человека, альтернативного «мёртвым душам» своего первого тома. Воссоздать, дописать на материале 21 века, современной российской жизни. А для этого воскресить самого Гоголя, ввести его действующим лицом в круг других персонажей и даже сделать его соавтором.
Но как бы оценил столь дерзкий замысел сам Николай Васильевич? Гадать нужды нет – вот он встречается на страницах романа с начинающей писательницей Верой Тумановой, героиней, в которой можно угадать аlter ego автора:
«– Моё почтение, Вера Сергеевна, – склонил голову писатель.
– Здравствуйте, Николай Васильевич, – робко произнесла Вера, поражённая тем, что великий классик знает её имя.
– Попали мне в руки и ваши чернавские наброски, – продолжал он, отводя со лба спутанную ветром прядь. – Не скрою, я и сам до сих пор пребываю в восторге от здешних мест. Относительно же заметок мнение таково: некоторыми фигурами речи они напоминают мне меня самого, но этим и оканчивается сходство. Всё остальное принадлежит вам и никем другим, кроме вас, не могло быть написано».
Таким образом роли автора и соавтора определились. И дальше Гоголь наставляет продолжательницу его замысла:
«Назначение ваше – взывать к сердцам! – пылко воскликнул писатель. – Оживлять мёртвые души. Исцелять и возвращать веру! Вот ваше поприще. – Он заглянул Вере в глаза и целая Вселенная разверзлась в этом взгляде... – В этом труде вам откроется много наслаждения, но и много боли. Вы многое узнаете, чего не знал до вас никто. Вы откроете и такие свои стороны, каких, быть может, раньше и не подозревали в себе. Ваша жизнь будет полна! Во имя Бога не оставляйте без внимания этих слов моих!»
В результате – «Вера Сергеевна написала роман, в основу которого легли причудливые изгибы её судьбы, известные чернавские события, записанные в пухлом блокноте сны и рассказы старожилов, а также опыт общения с миром по ту сторону старого зеркала». И есть основания предполагать, что этим романом являются «Живые души». Вот такой композиционный кульбит. И вообще, роман получился многоплановый, разветвлённый, простёртый во времени. Современность в нём оборачивается давним прошлым, реальность – иллюзией, дурным наваждением, а живущие и действующие в нынешнем Верхнедонске персонажи – масками, марионетками театра кукол, заключённого в фанерном ящике. Уроки Гоголя для автора не прошли бесследно.
«Как чёрта выставить дураком» – это, по собственному признанию Гоголя, было главною мыслью всей его жизни и творчества. «Уже с давних пор я только и хлопочу о том, чтобы после моего сочинения насмеялся вволю человек над чёртом» (Письмо С. П. Шевыреву из Неаполя от 27 апреля 1847 года). Если чёрта представлять совратителем душ человеческих, виновником подлости, вранья, лихоимства и всякого непорядка в жизни, то в романе Алёны Даль немало поводов посмеяться гоголевским «горьким смехом» над его проделками в Верхнедонске и его окрестностях. Достаточно прочитать достойные гоголевского пера портреты верхнедонских разнокалиберных чиновников и деятелей культуры, описания прошедшего здесь шумного фестиваля искусств, юбилейного торжества глянцевого журнала «Штучка» или презентации книги модной писательницы «Мужчина на поводке».
«Пошлость всего вместе испугала читателей, – размышлял Гоголь о впечатлении, произведённом в России его «Мёртвыми душами». – Испугало их то, что один за другим следуют у меня герои, один пошлее другого, что нет ни одного утешительного явления, что негде даже и приотдохнуть или дух перевести бедному читателю и что по прочтении всей книги кажется, как бы точно вышел из какого-то душного погреба на Божий свет».
Книга Алёны Даль, несмотря на сходство с Гоголем «некоторыми фигурами речи», всё же оставляет другое впечатление. Есть в ней и «утешительные явления», и свет, и воздух. Остаётся вера в сохранную и обязательную духовную основательность мира, которую воплощают и обещают восстановить в жизни «зазеркальные» персонажи, прежде всего Лесная хозяйка Дарина, в которой потрясённая Вера узнала «бабу Дарью из Бирюков» (а в первой части она воплощена в образе учёного-футуролога). Зло в романе Алёны Даль осмеяно, частью наказано, основной конфликт разрешился полной победой защитников природы, компания «Траст-Никель» перенесла свою разрушительную деятельность куда подальше, аж в Африку... Все сюжетные узелки романа оказались в эпилоге развязанными. Хотя, на мой взгляд, лучше было бы, оставить читателя перед недосказанностью, некоторой загадкой, позволяющей ему самому подумать, пофантазировать над развязками и судьбами. Как и в поэме Гоголя, «живые души», светлые, положительные, деятельные герои – профессор Сидоренко, атаман Черпак, директор заповедника Климов, краевед Парамонов, дед Тихон, да и «оживший» по ходу действия Антон Рубин – вышли несколько бледнее, схематичнее убедительных в своей жизненности отрицательных типов. Увы, это обычное явление в искусстве, мало зависящее от опытности и таланта авторов. Мерзавцы выглядят сочнее, а иногда и привлекательнее.
В любовной линии романа, как и в соседстве магического и реального, угадывается влияние «Мастера и Маргариты» М. Булгакова (тоже считавшего себя учеником Гоголя). Однако в «Живых душах» счастье обретается в самой гуще жизни, а не в иных мирах, свободных от пошлости и уродства. Да и ролям мужчины и женщины возвращены первоначальные функции: мужчина принимает решения и совершает поступки – женщина подчиняется и ждёт. Союз главных героев ярок и парадоксален – тем и интересен! Он судьбоносен не только для них самих, но и для окружающих людей, включая читателей.
Алёна Даль убедительно показала своим романом – произведение о современности, актуальное и злободневное, может быть увлекательным и художественно полноценным, когда оно стремится не к правдоподобию, а к настоящей, глубокой правде. Любовь к правде, вера в её силу не могут совсем уйти из литературы, сколь бы сильным не был их антагонист – мир лжи, оправдания всякого зла, насмешки и глумления над духовной жизнью, мир, захламлённый лживыми идеями и дутыми кумирами. Не уйдут потому, что и изгнанная, и оболганная, правда остаётся тем бескорыстным и ожидающим стражем при человеке, готовая всегда вернуться к нему по первому зову.
