Стереотип о знойной засушливой Испании сокрушительно разбивается, как только попадаешь в ее северо-западную часть. Равно как и целый ряд других предубеждений: например, испанка - это не только свободолюбивая, непостоянная в чувствах, гибкая как лоза Кармен, но и мускулистая румяная рыбачка с косой, лишенная дикого своеволия южанки, зато верная помощница и преданная подруга. Жгучее фламенко под звенящие гитарные переборы - лишь андалузская часть музыкальной Испании, а есть еще баскское многоголосие, галисийские волынки, каталонская сардана... Что касается погоды: если сложить количество осадков, выпадающее в разных провинциях Испании, и вычислить среднее арифметическое, то получится вполне привлекательная климатическая картина. Сушь Андалузии, Эстремадуры и Кастилии уравновешивается британской сыростью Эускади, Кантабрии, Астурии и Галисии. Синоптикам живется здесь несладко, их бессменный прогноз: «Дождик, местами солнце» (запятую можно переставлять).
Пик О Себрейро размыт в неброской палитре серого: пепельный, графитовый, бледно-лиловый, белесо-седой, серый с прозеленью, грязно-бурый... Кто сказал, что серость невыразительна? Такая, как здесь, способна передать оттенки тоньше и точнее, чем бескомпромиссная яркость прямолинейных цветов. Мягкие акварели О Себрейро - прекрасная иллюстрация и практическое пособие к умению видеть жизнь в полутонах.
На продуваемой ветрами пасмурной вершине, находятся сакральные ворота в Галисию и вросшая в землю старинная церковь Санта Мария де Реаль, где хранится галисийский Грааль в память о Чуде, происшедшем здесь семь веков назад.
Местный крестьянин Хуан Сантин, добравшийся на мессу из долины наперекор снежной буре, и священник, в глубине души раздраженный необходимостью вести службу для одного единственного прихожанина, - оба явились свидетелями превращения хлеба и вина в плоть и кровь. Говорят, когда это случилось, деревянная статуя Богородицы склонила голову в почтении перед глубиной веры простолюдина. С тех пор ее называют Девой Святого чуда.
Вхожу на цыпочках внутрь древней церкви, иду к деревянной Деве с ребенком на коленях. Голова Богородицы так и осталась склоненной. Опущенные глаза, крутые дуги бровей над тяжелыми веками - все в ее облике выражает печаль и предчувствие неминуемой разлуки с сыном. Вытянутая в струну спина, твердая осанка, руки, бережно поддерживающие дитя, - скорее трон для царя, чем мягкие объятия матери. А царь восседает на троне, обреченно свесив с материнских колен босые ступни, с совершенно взрослым лицом, хотя на вид мальчику не больше семи лет. Воздетые вверх два перста и яблоко в левой руке - аллюзия на скипетр и державу, олицетворяют власть над душами людей, которую он обрел позже. Отсюда недетская мудрость во взгляде, устремленном поверх голов в видимое только ему будущее...
«Каса дель Силенсио», Дом Тишины - так называется уединенное поместье вдали от основного туристического маршрута. В зыбких сумерках прорисовываются седые стены и черные чешуйчатые крыши. Старинные жилища «пальосас» - свидетельство кельтских корней галисийцев. Эти круглые каменные дома с коническими соломенными крышами раньше состояли из одной единственной комнаты, к которой примыкал загон для скота. Сегодняшние пальосас, сохранив внешние очертания кельтской хижины, внутри разделены на несколько комнат, вполне комфортабельны и отлично приспособлены для жизни. Большинство из них служат музеями и ресторанчиками для путешественников.
Подворье обращено одной стороной к лесистому оврагу, другой - к кукурузному полю, остальные упираются в некошеные луга, подернутые молочной дымкой тумана. Вокруг ни души и ни звука, если не считать монотонного подвывания ветра, разметавшего по лиловому небу обрывки туч.
Стены дома - те же, что и четыре века назад: неровная кладка из плоских камней цвета дорожной жижи, а вот деревянные балки, подпирающие своды, явно сегодняшнего дня, хотя искусно воссоздают облик средневекового жилища. Во дворе сараи и амбары, среди которых выделяется каменный теремок на курьих ножках - «хорреос». Каменные столбы, на которые он опирается, защищает запасы от грызунов, а кресты - как здесь говорят, от бестелесных вредителей. Помимо кукурузы и зерна, в хорреос хранят хлеб между выпечками, головы сыра, фрукты и корнеплоды на зиму. Внутри другого сарая - телега на деревянных колесах, вилы, грабли, мотыги, каменные ступы, глиняные миски и прочая утварь. Одних только метел столько, что ими можно обеспечить всех ведьм Галисии.
А их здесь немало. Согласно преданию, во время инквизиции все ворожеи и колдуньи Европы стекались в дикие леса и горы Галисии. В глухом тупике окраинного королевства они обретали покой и относительную безопасность. Поэтому концентрация людей, обладающих паранормальными способностями и потомственными колдовскими умениями, здесь и поныне значительно превышает среднеевропейский уровень. А древние суеверия до сих пор уживаются с незыблемой католической верой.
Судьба подворья могла бы быть весьма печальной, если бы его вовремя не купила одна галисийская семья. Запустению и упадку способствовала и молва, приписывающая ему связь с нечистой силой. Впрочем, познакомившись со складом мышления галисийцев, легко предположить, что любой дом на отшибе, покинутый людьми, рано или поздно заселяется ведьмами. Хорошо, если в нем поселится «мейгас» - добрая ведунья, от дружбы с которой зависит благополучие семей и деревень, но вот если заброшенное место облюбует «бруха» - злая ведьма, то не поздоровится никому в округе. Как же их различают? Очень просто: мейгас летает на метле ручкой вперед, а бруха - наоборот, вперед щетиной! Ну и, конечно, по их деяниям.
На пороге Дома Тишины нас встречает хозяйка - статная сеньора с тугим вороным узлом на затылке и иссиня-черными бездонными глазами на бледном лице. Она приглашает всех на ужин возле камина. Церемониально раскладывает по тарелкам жаркое, источающее тревожные ароматы незнакомых пряностей и редких трав. Пучки диких растений, сушеные стебли и коренья, снизки сморщенных грибов и бусы из неведомых рубиновых ягод придают алхимический смысл тому, что творится на запертой для посторонних кухне. Возможно там, за тяжелой дубовой дверью, хранятся и другие ингредиенты кулинарного (и не только) волшебства. Но никто не возражает против терпкого привкуса галисийской экзотики.
Смысл его заключается в приготовлении и распитии противоведьмового зелья. Ритуал олицетворяет сожжение колдовских чар и защиту от злобных брухас, в то время как добрые мейгас, напротив, берут под покровительство тех, кто освободится от страха перед неведомым. Притихшие гости сначала робко переглядываются, но, в конце концов, соглашаются отведать диковинку: где, как не в Галисии, это уместнее всего сделать.
Хозяйка с непроницаемым лицом выключает лампы и зажигает свечи. Потом ставит на середину стола большую глиняную чашу с закопченными краями. Вливает в нее бутыль «орухо» (виноградной водки), срезает острым ножом тонкую спираль кожуры с лимона, кидает в миску, добавляет туда же горсть кофейных зерен, пригоршню сахара и щепоть темного порошка. Размешивает и поджигает лучиной. Жидкость в чаше вспыхивает синим пламенем, и, задув свечи, сеньора начинает торжественно-отрешенно читать специальный заговор. Глаза ее прикрыты, тело раскачивается в ритме заклинания. Сцена, признаюсь, жутковатая: в окно глядит полная луна нереального лимонного цвета, непонятно откуда взявшаяся после нескончаемых дождей, по стенам прыгают испуганные тени, язычки пламени танцуют неведомый танец, отражаясь в немигающих глазах завороженных гостей. Закончив чтение, хозяйка берет ковш на длинной ручке и разливает пылающую жидкость по глиняным чашкам.
Участники ритуала испивают свои чаши до дна. Вспыхивает свет, раздаются дружные аплодисменты. Теперь, когда огненная жидкость разлилась по всему телу, ничего не страшно! И можно снова бродить в тумане среди поросших лишайником гигантских камней, спускаться в забытые тамплиерские подземелья, теряться среди таинственных лесных галерей, руин заброшенных замков и опустевших деревень...
(опубликовано в журнале "R36 Мегаполис" №11(26) ноябрь, 2013)
