В который раз ловлю себя на мысли: где я - уж, не в российской ли глубинке? Отдельные лица кажутся мне отчетливо знакомыми, детали быта - родными. Все эти гармошки, петухи, рушники, изразцы... К действительности возвращает климат - жара стоит несусветная, никакое даже самое засушливое среднерусское лето не пахнет жженым эвкалиптом и спелыми лимонами. Горят эвкалиптовые леса, падают с деревьев перезревшие лимоны, насыщая раскаленный воздух острой цитрусовой пряностью...
В Португалии эмоции людей выражаются ярко и неукротимо: или безудержное веселье через край - или меланхолия на грани слез, или кураж с риском для жизни - или тихое благочестие... В этой полярности мировосприятия - главная особенность национального характера португальца. Ничего не напоминает?
фестиваль Торро
Фиеста, проходящая в городке Понте-де-Лима, напоминает испанский Сан-Фермин, воспетый Хемингуэем еще в прошлом веке. Разъяренного быка выпускают в толпу людей. Его острые рога предусмотрительно подпилены, мощный торс опутан веревками - четверо крепких мужчин стараются контролировать ситуацию, укрощая ярость животного. Но удается не всегда. В какой-то момент силачи не удерживают исполина, и он катит по пыли зазевавшегося обидчика. И только когда поверженный неподвижно как тряпичная кукла замирает у его копыт, бык теряет к нему интерес. Затупленные рога исключают смертельного кровопролития, но пара-тройка сломанных ребер смельчаку обеспечены. Разгоряченная людская толпа ревет и улюлюкает, разбегаясь врассыпную от сменившего траекторию торро. Подбегают санитары, уносят на носилках покалеченного. Заглядываю в его лицо - сквозь гримасу боли светится счастливая улыбка: праздник удался!
Тем временем новые безумцы осаждают быка, дразня и раззадоривая острыми палками, когда тот, взмыленный, замирает от усталости. Новый всплеск ярости! Пыль столбом, визг и крик... игра продолжается. Карета скорой помощи периодически увозит травмированных, но их места занимают все новые и новые энтузиасты. И так до глубокой темноты...
Справедливости ради, стоит отметить, что по завершении фиесты быка не убивают, как на корриде, а отправляют в стойло, где хорошенько кормят, поят и дают отдохнуть... до следующей фиесты. Люди же, насытившись адреналином, возвращаются к своим быкам - домашним и миролюбивым.
Русские изразцы родом из Португалии. Только называются они здесь шипяще-свистящим словом «азулехо», и украшают ими не только печные фасады, но и любые вертикальные поверхности как снаружи, так и внутри домов. Финифтевые завитки, лазурные прожилки, узоры и замысловатые глазурованные панно появились позже, а вначале просто требовалось защитить стены от вездесущей и всепроникающей влаги. Традиция отделывать дома керамической плиткой восходит к глубокому средневековью. С наступлением эпохи Великих Географических открытий утвердились преобладающие мотивы и сюжеты, так или иначе связанные с океаном. Для классического «азулехо» характерны морские цвета: сине-голубой, зеленовато-бутылочный, сиреневый - так заведено издревле. Но современные керамические панно включают в себя полную цветовую гамму, однако сюжеты по-прежнему вращаются вокруг рыбацко-моряцкой темы - главной для португальцев.
Искусство изготовления и росписи керамики - предмет особой национальной гордости. В Гаймареш - древней столице Португалии - есть даже специальный Музей Керамики, где собраны не только фрагменты древних «азулехо», жанровые панно, фарфоровая посуда, но и редкие художественные изделия, в числе которых керамическая карта мира и кубки, которыми награждались мореплаватели в знак признания особых заслуг. В частности, здесь хранится именной кубок Васко де Гама.
Витрины сувенирных лавок заполнены бело-синей посудой, которую я поначалу приняла за гжель: пузатые чайники, расписные тарелки, увесистые солонки в васильках. Впрочем, изразцы и посуда - не единственное, что роднит португальцев и русских. Самый любимый инструмент здесь - гармошка. Она присутствует в уличных скульптурах и на картинах, изображающих народные гуляния, звучит на городских фестивалях и семейных праздниках. Даже мотивы песен чем-то неуловимо напоминают русские частушки или страдания. Костюмы - те же яркие разноцветные платки, красные сарафаны и вышитые рубахи. Национальная «мережка» украшает оконные занавески, скатерти и нарядное белье. Правда, на улицах вместо скромных березок - лимонные и апельсиновые деревья с благоухающими плодами. А за столом вместо водки и огурца - рыба и вино.
Авейру называют португальской Венецией за многочисленные каналы, соединяющие его улицы с океаном. По маслянистой от солнечных бликов воде скользят лодки, и впрямь напоминающие гондолы, но намного больше по размеру, и не черные лаковые, а ярко-расписные. Униформа местных «гондольеров» похожа на костюмы их венецианских коллег: соломенные шляпы и тельняшки. Барельефы и скульптуры рыбаков и рыбачек вдоль набережной подчеркивают особую значимость рыбного промысла для здешних мест.
В двух кварталах вверх от главной площади, вдали от проторенных туристических троп - рыбный трактир «бьяно-до-конде», в котором любят бывать сами рыбаки. Терраса выходит в тень раскидистых старых лип. Их медовые кроны роняют сладкие слезы - и столы, и лавки, и брусчатка под ними покрыты клейким слоем испарившегося липового сока. Сандалии прилипают к дороге, одежда - к лавке. Приходится застелить скамейку бумажными полотенцами. Отсюда, с пригорка, открывается открыточный вид на портовый город: сине-голубые керамические стены, черепичные крыши, отливающий серебром канал с нарядными эскадрами расписных лодок...
Бессменное «блюдо дня» - сардины, жаренные на решетке. Вкус свежей рыбы, только что выловленной из океана, не отягощенный излишком специй, нежный и выразительный, с едва уловимой нотой морской воды и свежего бриза... Когда большинство посетителей расходятся на сиесту, девушки-официантки начинают уборку зала, затягивая хором песню, до боли напоминающую «Ой, то ни вечер, то ни вечер...».
Лиссабон... Горбатые улицы, подбитые пепельной брусчаткой. Низкорослые дома с узкими, плотно зашторенными окнами. Строгий дворец монархов, выбеленный солнцем и временем. Летящий каскад лестниц. Сияющие нимбами медные каски часовых, облаченных в черные душные мундиры. Оскаленные жаждой каменные пасти львов. Дребезжащий красный трамвай №25, ползущий вверх по кварталу Алфама. Памятник Первооткрывателям на берегу могучей Тежу. Мозаичная карта географических открытий под ногами. Ажурная Беленская башня и паутинка моста. Распростертые руки Христа в зыбком мареве на противоположном берегу...
...Слепящий зной. Обезвоженное пространство мегаполиса. Живительная прохлада старого парка. Спасительные теплые струи фонтана. Персики и вино. Старая португалка в черном. Клюющий носом таксист. Белокаменные кони, замершие, будто живые. Живые кони, запряженные в повозки, окаменевшие от жары. Кудрявый возница, смеживший веки. Толстушка с куском пирога в руке. Дремлющий на лавке старик с бисеринками пота на лбу. Полуденная истома в тени платанов. Янтарные капли мороженого на коленке...
...Почерневшие стены монастыря Жеронимуш. Игольчатые башни. Стертые временем лики святых. Стрельчатые, уходящие ввысь своды. Разноцветные леденцы витражей. Потускневшие саркофаги великих людей. Сложенные молитвенно ладони. Последняя обитель Васко де Гама. Разноязыкая речь у питьевого фонтанчика...
...Вылизанные фасады. Элегантные парадные. Глухие кварталы. Осыпавшаяся штукатурка. Граффити с птицами и глазами. Разноцветное белье на провисших веревках. Сине-зеленые грубо выкрашенные масляной краской двери. Надписи мелом на столбах. Ободранные плакаты на трансформаторных будках. Уличные музыканты в какофонии настраиваемых инструментов. Плачущий по телефону мужчина - фадо в реале...
Фадо - это плач, положенный на музыку. Скорбь рыбачек, потерявших в море мужчин. Печаль сильных людей. Ностальгия по утерянному раю. Песня SODADE Сезарии Эвора... Бесконечные «а помнишь...» и щемящая боль в груди, будто оставила частичку себя в этой нелепой взбалмошной Португалии, в этой солнечной и немного наивной стране, так похожей на Россию, и так от нее отличающейся...
(опубликовано в журнале "R36 Мегаполис" №9(24) сентябрь, 2013)
