Ну, что уж тут поделать, сотни туристов спешат увидеть ускользающую красоту, рожденную пучиной и ею же незаметно поглощаемую, чтобы с чувством исполненного долга вложить в семейный альбом карточку города, которого вскоре может и не быть. По крайней мере, потомкам останется память о некогда прекрасном утонувшем чуде... Обреченность, - вот слово, которое незримо витает над Венецией, несмотря на бравурные марши, роскошные фасады и карнавальное пиршество. Наркоз для умирающей красавицы. Хмельное забытье перед погружением в вечность...
Для того чтобы ощутить подлинную Венецию и составить о ней свое собственное мнение, необходимо выполнить три условия. Первое - отделиться, во что бы то ни стало, от велеречивого гида с его бодрым голосом и ярким зонтиком. Второе - выбрать правильное время для знакомства, в идеале - межсезонье, на худой конец - раннее утро любого дня. И третье - иметь свой личный вопрос к Венеции. Например, «как мне жить дальше?», или «почему все так, а не иначе?», или что-то другое, - неважно. Она обязательно ответит. Но прежде так приятно насладиться праздной прогулкой по городу, наблюдая за его жизнью между небом и водой.
Черные лакированные гондолы с начищенными латунными коньками и бархатными подушками выстроились вдоль Гранд-канала в ожидании первых пассажиров. Импозантные гондольеры, - все как один в белых блузах и соломенных шляпах с низкой тульей толпятся возле причала, оживленно жестикулируя и попивая кофе из наперсточных чашечек прямо у воды. Марио и Фабио - дальние потомки Казановы - провожают влажным карим взглядом проходящих мимо женщин. Когда-то главной задачей гондольеров была ежедневная доставка продуктов с материка на городской рынок возле моста Риальто. С тех пор много воды утекло. Или притекло? Сейчас гондольеры относятся к привилегированным слоям общества, а работа их весьма престижна. Помимо гондол по каналам Венеции снуют шустрые «вапоретто» - водные маршрутки, лодки-такси, прогулочные кораблики и прочие суда, включая катера и даже байдарки. Во время ежегодной Исторической регаты на воде появляются и вовсе редкостные исторические экземпляры, например «маскарете» - легкие женские суденышки с маской Банту на носу, используемые раньше венецианскими куртизанками. Или «биссоны» - парадные гондолы, богато украшенные золоченой резьбой и скульптурами - для доджей и других знатных особ.
В Венеции около 150 каналов. Они для нее больше чем кровеносная система, - путаная паутина нервов, нейронные цепочки, формирующие капризный характер взбалмошной особы. Их затейливый узор хорошо виден на карте города. Чем дальше забираешься вглубь второстепенных каналов, - тем больше шансов увидеть что-либо интересное из обыденной жизни горожан: наблюдать картину шумной посадки семейства в гондолу для отправки детей в школу или подсмотреть нежное свидание молодых венецианцев через окна в домах напротив.
Вернувшись на главную магистраль города - Гранд-канал, замираешь в восхищении от пестрой ленты фасадов, плавно перетекающих один в другой, от вереницы утопающих в цветах кафе, от ажурных бликов на старых стенах. И ничего, что при ближайшем рассмотрении замечаешь и осыпавшуюся местами штукатурку, и скорбную паутину трещин, и вязкую зелень тины на уходящих под воду ступенях. Зато почти каждый дом имеет свою историю. Вот палаццо Вендрамин-Калерджи, - здесь жил и умер композитор Рихард Вагнер. «Золотой дом» - один из красивейших на Гранд-канале, князь Трубецкой подарил своей возлюбленной - балерине Тальони. А в неприметном Када-Мосто раньше была гостиница для королевских особ, и в ней останавливались цесаревич Павел Петрович с супругой.
Мост Риальто - «главный» среди четырехсот мостов Венеции. Нынешний, из белого камня, построенный в 1592 году - шестой по счету, до этого были понтонный и несколько деревянных, которые - то рушились, то сгорали, то разрушались при наводнениях. В конце концов, было принято решение возвести каменный мост, но до воплощения его в жизнь прошло более 60 лет, - очень долго выбирали проект. В результате конкурса победил Антонио да Понте, обошедший таких корифеев, как Микеланджело, Сансовино и Палладио. Его эскиз приняли лишь потому, что в нем мост имел всего один пролет, что, во-первых, было экономичнее, а во-вторых - удобнее для судоходства. Кстати, фамилия архитектора в переводе с итальянского звучит как «Мостов»! Забавно, правда?
Площадь Сан-Марко - единственная «пьяца», все остальные - всего лишь «пьяцетто» (площадка) или «кампо» (поле). Для большинства людей это и есть сама Венеция, во всей своей увядающей красоте и болезненной роскоши. Сердце Венецианского карнавала. Олицетворение вечного праздника и быстротечной жизни. Серая, отмытая «высокой водой» брусчатка в окружении потемневших аркад и архитектурных шедевров: базилика Сан Марко, Дворец Доджей, Старая Прокурация... Блеск позолоты и щедрая россыпь мозаики, изобилие лепнины и благородная патина скульптур, замшелые камни и изъеденные ржавчиной балки... Странная эклектика, завораживающая контрастами форм и ощущений. Эта площадь вдоль и поперек истоптана американскими кроссовками, европейскими сандалиями, азиатскими вьетнамками и русскими каблуками. Сфотографироваться в туче взлетающих голубей - излюбленное занятие для туриста любой страны.
Когда-то Наполеон назвал площадь Сан-Марко «самой элегантной гостиной Европы». В таком случае кафе «Флориан» - самый пафосный уголок этой гостиной. Старейшее кафе Европы, основанное в 1720 году, сначала называлось «триумфатор Венеции», но со временем превратилось в краткое цветочное «Флориан» (в честь его основателя Флориано Франческоне). За почти трехвековую историю существования за его столиками сиживало немало великих людей: Гете, Байрон, Диккенс, Дали, Пруст и другие знаменитости. Во все времена кафе «Флориан» было местом встреч творческой элиты, крупных политиков и «сильных мира сего». Живая классическая музыка, тяжелые драпировки и целые династии официантов-«флорианцев» - все как и прежде. Цена чашечки «ристретто» - 10 евро. Дорого? Просто до вас здесь пили кофе Хемингуэй и Бродский. Сан-Марко - самая низкая часть Венеции, и когда площадь покрывает «аква альта», кафе «Флориан» все равно работает, люди приходят к нему по деревянным настилам и пьют кофе в резиновых сапогах.
Маска - не просто символ венецианского карнавала, но жизненное кредо многих поколений венецианцев. Возможность оказаться «в чужой шкуре», испробовать запретное, нарушить табу и пренебречь условностями во все времена привлекало сюда гостей из разных уголков мира. Праздничная культура средневековья прочно пустила корни в шаткой водянистой почве блистательного города. И если раньше карнавал был спасительной необходимостью - кратковременным освобождением от религиозной деспотии, средством снятия социальной напряженности, то теперь - исключительно приятный способ почувствовать себя иным человеком. Впрочем, в наш век прилипших намертво масок и социальных амплуа, участие в маскараде может стать едва ли не единственной возможностью проявить свое истинное лицо. Ведь здесь, среди костюмированных персонажей - всевозможных арлекин, пьеро и коломбин, в гуще безудержного веселья, осыпанного тоннами конфетти, под прикрытием маски, легче быть честным перед самим собой. Тогда же и придут ответы на личные вопросы, заданные обреченному небом городу.
...Как-то Иосиф Бродский назвал Венецию земной «версией рая». Поэт наслаждался игрой «воды и земли, света и тьмы, настоящего и прошлого, камня и волн, желания и исполнения...». Кто-то возразит: аура обреченности и тлена, зримые проявления медленного умирания, соленый привкус незаметного ухода в небытие никак не вяжутся с образом Эдема. Город, будущее которого неумолимо отмерено и ограничено временем. Но что совершенно точно не отнять у Венеции - так это ее способности емко и выразительно показать абсолютную бесценность каждого мгновения жизни. Она дарит вдохновение, рождает чувства, умножает мудрость, дает силы и смысл жить. Каждый день, каждый час, каждую минуту...
(опубликовано в журнале "Пульс" №82 июнь, 2011)
